Николай Горькавый, «Астровитянка»

ЭТО МОЖНО ПРОПУСТИТЬ

В далёком 2010 году мне на День рождения подарили книгу некоего Николая Горькавого, именуемую «Астровитянкой» (на первой книжке было написано «Ник. Горькавый», что сбило меня с толку и позволило всё чтение – и все двадцать-двадцать пять перепрочтений предаваться иллюзии, что книга написана иностранным автором). По обложке было вполне ясно, что книга относится к жанру научной фантастики. Через пару дней, когда все треволнения, подарки и поздравления прекратились, я лениво распахнула книгу и, посмеиваясь наивной манере автора (mind you, тогда я ещё думала, что это был перевод, немного корявый, как и все переводы, но всё же перевод), начала чтение.

Я ещё не знала, насколько сильно меня затянет и к чему приведёт вся эта канитель.

Сначала мне стало интересно даже от аннотации — иностранный автор и пишет про Челябинский университет. Потом, по мере чтения пролога, меня начало затягивать, и в его кульминации я уже подавляла разочарованный стон: жестоко так поступать со своими героями. А потом... А потом, с помощью простых, совершенно незамысловатых слов, ситуаций, простого поведения Никки, Горькавый влюбил меня в неё, кинул меня в этот капкан рыжеволосой (тогда ещё рыжеволосой!) девушки, которая не унывает, несмотря ни на что остаётся спокойной, даже выдержанной. И мне, читателю, честно говоря, искушенному, которому книги даже в том нежном возрасте (а было мне 11 лет) уже опостылели: никаких новых сюжетов, интересных книг, всё одно и то же — стало настолько жутко интересно, что первый раз я хотела прочитать книгу дня за два, но остановила себя.

Книга — это пища для мозга, а особенно книга, которая не пытается, как, скажем, фильм «Интерстеллар», разжевать всё на самые мелкие кусочки и положить в рот читателю. Конечно, есть такие произведения, которые стоит так разжевывать, но опыт подсказывает, что такие книги человека, искушенного в чтении, не привлекут. «Астровитянка» же предоставляла мне такой простор для размышлений (шутка ли, мне 11 лет, а я про всякие дифференциальные уравнения читаю), что заканчивать её совершенно не хотелось. Было желание, чтоб книга не кончалась долго, желательно никогда, но, к сожалению или к счастью, не все наши желания исполнимы.

По мере чтения, по мере наблюдения за тем, как Никки попадает в разные каверзные и попросту опасные для жизни и здоровья ситуации (и как она с ними разбирается), я проникалась любовью к этой девушке, поэтому после Шрёдингерских пещер мне стало больно. Очень больно. За то, что так бывает, что такое происходило прямо рядом со мной, и я наблюдала это и вживую, и в книге. Неунывающая девочка мрачнеет, обрастает защитой желчи и злостью, растущей из обиды и боли. И низкий поклон Горькавому за то, что он сумел так чётко управлять эмоциями, выжимая из читателя ровно столько, чтоб не вышло мерзкое патетическое нытье, которое так любят писательницы дамских романов (да и многие мужчины этим грешат), но больно всё равно было и очень больно.

Потому, пожалуй, светлый конец истории девочки с прозрачными волосами смотрелся органично, облегчённо, что ли (тогда я ещё думала, что книга одна, по крайней мере, что вышла только одна книга).

Вплетение научных фактов в повествование и вовсе божественное. Я, будучи страстным любителем твёрдой научной фантастики, аплодирую стоя. Ведь главное в НФ не то, что научное пишется одним большим непонятным параграфом, а то, как оно органически вплетается в сюжет.

Через — огромный срок! — пять лет я узнала, что Горькавый — на самом деле русский писатель, на самом деле астрофизик, на самом деле написал ещё две книги, на самом деле цикл «Астровитянка» закончился, а я об этом не знаю. К этому моменту (что было полгода назад) я уже прочитала первую книгу вдоль и поперек, многие её моменты знаю наизусть, преобразовала свою любовь к твердой научной фантастике в любовь к информатике, кибернетике, физике, химии и вообще к естественным наукам и научной литературе (даже не пытаюсь отрицать, что это всё — влияние этой книги). Поэтому вполне логично было, что я при первой же возможности нашла две эти книги и закачала на Киндл. Со всякими экзаменами добралась до второй книги я только через три месяца, а третью дочитала буквально на этой неделе.

Вторая книга захватывает забавный период в жизни Никки Гринвич: подростковый возраст уже прошёл, а взрослость, полный расцвет которой будет в третьей книге, ещё пока не наступила полностью и бесповоротно. Язык автора мне понравился меньше, особенно учитывая, что теперь-то я знала, что автор — русский, и списать все огрехи на переводчика более не представлялось возможным. Не буду растекаться по древу по поводу научной составляющей: я недостаточно знаю, чтобы что-то оспаривать, посему соглашаюсь. Начало книги меня разочаровало, но как только закончилось объяснение происходящего в прошлой книге и началось, собственно, действие, меня снова затянуло, и я прочла книгу за неделю.

Если первая книга преимущественно была историей Никки Гринвич, эдаким Солнцем, вокруг которого крутились все события, то вторая книга уже берёт более глобальные масштабы, хотя бы рамки Солнечной системы (просится тут шуточка-аналогия про первую-вторую-третью космические скорости, но я, пожалуй, воздержусь, просто обозначив необходимость данной аналогии). Здесь вплетаются глобальные вопросы вроде бессмертия, геносвободы, проектирования и моделирования будущего. Подача научных материалов через уроки заменяется подачей научного материала в разговорах. Персонажи растут, обретают более реальный и вместе с тем отрешенный характер, что приводит к оглушительно-болезненной развязке.

«Никого нет дома, — тихо сказал испуганный домашний гном.

И Никки закричала. Бесцельно и бесполезно.» — господин Горькавый, нечестно так обращаться с читателем, у которого и так внутри всё скрутило!

И концовка, закономерная и правильная концовка, чуть идеалистичная — как и в первой книге — смотрится органично и правильно. Пока не начинаешь перечитывать книгу и не видишь, что самая страшная фраза, которая в следующей книге заставит рыдать трепетных девушек (ну, меня, например) горькими слезами то ли горечи, то ли печали, уже появлялась в концовке второй книги и что вообще такие жестокие кульбиты были запланированы.

Отдельно скажу по поводу послесловия. Не знаю, в какой ещё книге вам так захочется его прочитать, но, уверяю вас, вам захочется прочитать каждое послесловие в цикле «Астровитянка», потому что каждая книга кончается так неожиданно и вызывает самим фактом своего окончания такое разочарование, что хочется проглотить чего-нибудь ещё такого вкусненького.

Где-то между второй и третьей книгой я совершила подвиг и прочла первого Гарри Поттера (а отсылок к этой серии в «Астровитянке» предостаточно, в сущности, «Астровитянку» можно назвать «НФным Гарри Поттером») и многие — очень многие — моменты стали мне понятны.

Буквально на прошлой неделе я начала читать третью книгу и меня удивило полное изменение формата: теперь «Астровитянка» стала сборником научно-фантастических новелл на одну общую тему, вроде Азимовского «Я, робот». При этом полюбившаяся читателю дама с прозрачными волосами отступила на второй план. И, хотя все новеллы мне по большей части понравились, всё же хотелось вернуться к истокам.

Что хотели, то и получили.

Третья книга интересна как раз с позиции своего формата: если первую и вторую я рекомендую только людям, которым не хватает интеллектуальной литературы, то третью я свободно рекомендую большинству моих друзей и знакомых (а по совместительству молодых писателей, чаще всего пишущих научную фантастику), поскольку из нее можно «выдирать» свободно конкретные главы, не касаясь основной истории — ведь это всё же книга астрофизика и, хоть и будучи лириком, он всё равно остается в сознании «автором учебника по физике и о человеке в целом». Некоторые истории мне бы хотелось продолжить, но продолжение не требуется, а портить божественную книжку написанием довольно посредственного фанфикшна мне не хочется (для справки — это произведения, основанные на книгах, фильмах, сериалах, но являющиеся обособленными, пишутся фанатами (отчего «фан»-fiction) для удовлетворения собственной потребности в графома... самовыражении).

И в самом конце вся картинка складывается: нас потчевали картинами успеха для того, чтобы мы размякли, расслабились и игла концовки проткнула нас насквозь. Даже так: концовку лучше бы сравнить не с иглой, а с яблоком, которое, врезаясь в нашу грудную клетку, отбрасывает нас назад (не знаю, когда я прекращу шутить свои глупые шутки, основанные на знании текста; наверное, никогда). И вся боль, всё отчаяние, ощущение конца, хоть и закономерного, но не менее болезненного от этого конца, заполняет полностью сознание. Если это была ваша цель, Николай Николаевич, то вы её добились!

Мы прощаемся с нашими героями, прощаемся с болью, ощущением нечестной, глупой ошибки. В такое нельзя поверить, но это звучит настолько честно и органично и в то же время настолько безнадёжно, будто диагноз.

Несмотря на просьбу «не печальтесь», печали через край, а также боли, отчаяния и вообще всего такого, что творится в нашем теле, когда кончается любимая книга, кончается больно и тяжело, кончается в стиле «Фонтана» Даррена Аронофски (даже удивительно, насколько концовка похожа на эту графическую новеллу и на её концовку). В общем, улыбнуться не получилось.

Но несмотря на всю боль, на всё то, что до сих пор сжимает мне горло и сердце, кончается книга настолько правильно, хоть и жестоко, что мои похвалы автору, который сумел избежать бессмысленного хэппи-энда (в его прямом значении), который не побоялся написать то, что он написал. И в голове играет музыка Клинта Манселля, и это правильно. Так должны кончаться хорошие книги. 

В заключение хочу сказать, что, пожалуй, можно рассуждать про эту книгу бесконечно — настолько она прекрасна и волшебна. Но, кроме её очевидной научной и литературной ценности, она дает нам самый главный урок, пусть и горькой ценой, вся история говорит об одном: всё будет, но нельзя сдаваться, нельзя останавливаться.

Потому что всегда стоит бороться.