Книги 2015 года

Общее количество книг: 46,6 книг
Без учёта перечитываний: 40,5 книг

Я решила, что самой оптимальной формой систематизации всего прочитанного мною будет сборник кратких — на пару абзацев — рецензий на всё, что я прочла за год. Разделение ведётся по жанрам, что позволяет любому, кого заинтересует сия запись, быстро проскочить скучные ему моменты. Названия произведений пишутся курсивом. Названия глав (т.е, жанров) отмечаются циферками и пишутся жирным. По мере продвижения по главе я буду подводить краткие итоги, и, быть может, даже наконец выберу самую классную книжку года (вряд ли, зато могу выбрать самую классную книжку в рубрике). 

Удачи мне и вам!

1. Философия и абсурд

Я придержу пока самое лучшее философское произведение и обращусь к книгам, которые в моём личном списке претендентов на самую классную философскую книжку возьмут серебро и бронзу, а может, и вовсе ничего не возьмут.

Серебряная медаль уходит Антуану де Сент-Экзюпери и его «Цитадели». Произведение невероятной красоты, написанное невозможно крутым языком. Эффект следующий — ты открываешь книгу и закрыть её больше не можешь вообще. Тебя вшторивает от всего разом, несмотря на то, что со многими идеями ты не согласен. Подчас «Цитадель» откровенно бесит. Своей однобокостью, тем, что Экзюпери видит лишь единственное решение проблемы и прёт, будто зашоренный, в его сторону. Но она всё же является финальным актом в жизни Экзюпери и отражает ту философию, которую он пронёс через свою жизнь.

Итак, почему же я не дочитала эту книгу? Дело в том, что, написав половину книги и парочку черновиков, Экзюпери трагически скончался. Книга была продолжена — чёрт знает кем, кто пишет ощутимо иным стилем. Он не понимает проблем. Он ещё более зашорен. Он вообще ничерта толком не понимает и пишет то же, что писал Экзюпери, иными словами. И это всё начинается с середины книги. И я не хочу, чтобы мне что-то разжевывали лишний раз. Не хочу, чтобы меня принимали за дуру и не хочу читать жесткий и холодный текст, притворяющийся лёгким скачущим слогом Экзюпери. Не хочу.

Эниуэй, книга достойная и потому имеет смысл прочесть её половину, а другую — додумать.

За неимением большого количества претендентов, отдаю бронзу Айн Рэнд и её философско-пропагандистскому роману «Атлант расправил плечи». Я промучалась с ним несколько лет, и сейчас четыре слова, которые рвались из меня давно, покинут мои уста:«Не читайте эту книгу». Позаимствую одну цитату (автор — некий Kamagi) для описания моего отношения к книге (а после объясню, с чем я и в этой цитате не согласна):«У меня двойственные впечатления о книге. С одной стороны, это красивый гимн человеку работающему, что я редко встречал. Роман заряжает энергией, хочется наконец толково разобраться со своими делами. Опять же, на простых работяг стал смотреть по-другому. Аллюзии на современную Россию забавляют. Три тома я прочитал запоем.

Но любовная линия, сама теория любви, теория социального устройства... Опять же, Рэнд воспевает фанатизм, восхищается людьми, всю свою жизнь положивших на работу, напрочь лишённых культуры, семьи, какого-то занятия помимо [работы]. Все положительные герои до тошноты рациональны и предсказуемы, больше напоминают роботов, нежели людей. Иррациональное же присуще только самым жалким и гадливым типам. История размазана ужасно, всё это можно было в один том уместить. Пафос неимовернейший. А самый кошмар в том, что в мире Рэнд напрочь отсутствует юмор, ирония — все до предела серьёзны».

Я не согласна с позициями про иронию и юмор, поскольку Айн Рэнд пытается шутить, но выходит хреново. Не согласна с позицией про дела — это личное дело, но если роман тебя заставляет поднять задницу — что ж, хорошо твоей заднице.

Ещё хочу сказать, что меня по мере прочтения пронзала одна и та же мысль, которую я отгоняла: это неплохая философия, ибо как жить — дело каждого, но это именно что ужасная книжка. Дичайшая пропаганда, причем представленная ужасными нежизнеспособными примерами. Бесконечная идеализация, вызванная детской обидой на коммунизм (который усиленно пытаются построить все иррациональные персонажи).

В критике книга никогда не имела успеха, считалась скучной и пропагандистской, зато имела большой успех у публики. Что ж, немудрено; раз у подростков, как это считается, любимая книга — что-то навроде глупейшей «50 дней до моего самоубийства» либо поднаторевшей и бессмысленной «Над пропастью во ржи», то у более взрослого поколения (что забавно, особенную популярность она имеет у претенциозных хипстеров) — это «Атлант расправил плечи». Читается легко, оставляет в голове довольно приличные мысли, если есть инструмент отделения откровенно претенциозного и глупого пафоса от адекватных размышлений. Но я честно не советую её читать. Прочтите краткое содержание. Послушайте рассказ о книге. Нет в ней чего-то такого, что вы не почерпнете из жизни или из других — более достойных книг.

Да, увы, есть что-то хуже Рэнд. И это — «Превращение» Франца Кафки. Я не сдаюсь на этой книге, и за это спасибо Жоржу Переку и предисловию в одной его книге, подстегнувшее мой интерес к Кафке, но «Превращение» — это не самая лучшая книга.

Дело даже не в суховатом языке (впрочем, и это может быть неправдой, ибо я читала перевод с немецкого на английский, причем, кажется упрощёнку), а в суховатости истории. Последняя из описываемых мною книг рассматривает превращение героя в иное существо и понятнее, и лиричнее. Кафка пишет слишком безличным языком, не утруждая себя личным вовлечением. Что ж, это дело вкуса. Я не люблю эмоциональное вовлечение, но люблю лирическое вовлечение писателя в то, что он, собственно, пишет. И его нет. Всё написанное понятно, но не вызывает ничего. Ты не вовлекаешься сам и ничего не чувствуешь.

С другой стороны, очень интересные выходят персонажи. А ещё очень классно прочёл сию повесть Бенедикт Камбербетч.

Самая главная проблема Кафки (и в этом, в общем-то, весь Кафка) — то, что элементы гротеска теряют свой смысл на фоне произведений, где ничего толком страшного и мистического с героем не происходит, но он встречается с описанной ситуацией. И это — намного более высокий уровень прозы, чем то, что мы встречаем в «Превращении». Увы, четвёртое место.

Ура, первое место!

Когда-то давно я читала шикарнейшие графические новеллы Максима Шараева по рассказам Кобо Абэ («Солдат из сна», «Смерть, к которой он не причастен» и т.д.). Совсем недавно я снова наткнулась на его произведения. Совсем недавно я прочла книгу Кобо Абэ «Человек-ящик». Я не поняла всего, я не осознала всего, но я, так или иначе, влюбилась — опять и снова.

Ещё тогда, давно меня привлекла манера повествования Кобо Абэ. За размышлениями, что же делать с трупом (см. «Смерть, к которой он не причастен») скрывалось сильнейшее душевное расстройство, произведенное сиим в высшей степени необычным событием. Не было эмоций, не было детальных описаний переживаний. Были констатации факта, но написаны они были близким мне языком, а не сухим и пустым языком Кафки.

И вот, в этом году я наткнулась на ЖЖ одного человека, в одном из постов которого был упомянут Кобо Абэ и его «Человек-ящик». И я решила, что, при моей любви к японской литературе, неплохо бы сделать брейк во время чтения бесконечной (и бесконечно раздражающей) «Анны Карениной» и почитать японщины.

Я не всё поняла. Я не всё осознала, и я не всё осознаю. Я вряд ли когда-нибудь пойму этот роман полностью — особенно его последнюю фразу. Кобо Абэ — это комбинация туманности Сента-Экзюпери, тематики Кафки — и полный антипод Рэнд. Идеальная комбинация, нужная для написания идеальной книги. Перечитаю ещё не раз.

2. Одно слово: фэнтези

Буду краткой, ибо фэнтези я не люблю и не вижу особого смысла распинаться на его счёт. Джон Толкиен — прекрасный и замечательный, хотя до культовых книг я доберусь нескоро. «Хоббита» уже осилила и, конечно же, перечитаю: книга прекрасная, написанная очень достойно и умно. Конечно, слегка идилличная, но что уж поделаешь. Эниуэй, Толкиен — это сила.

Чего не скажешь о Джордже Мартине. Да, первая книга его цикла достойная, вторая книга — хорошая, третья — неплохая — и всё. Всё вообще. Дальше читать просто невозможно. Если «Битву королей» я с горем пополам осилила за неделю, то «Бурю мечей» я с огромным, просто титаническим трудом и невозможными масштабами издевательств над собой прикончила за три месяца. Три месяца читать коротенькую книжечку! это как нужно книгу написать, чтобы она вызывала настолько сильное отвращение? Все твисты перестают иметь смысл, когда ты понимаешь, что в них кроется вообще весь прикол книги. Но, переубивав всех персонажей, Мартин оставляет в живых только самых в конец надоевших и глупых, и читать это невозможно. Не понимаю людей, которые трындят мне, что четвертая-пятая книги — самые лучшие, поскольку я засыпаю от десяти страниц четвертой книги сном алкоголика и, хоть убейте, не могу запомнить ничего из того, что написано в этих десяти страницах. И это ещё — «самая лучшая книжка». 

Скучно, бессмысленно, не стоит потраченного времени. И вообще, это квинтэссенция всего плохого в фэнтези. Ибо Мартин, будучи фанатом Толкиена, но не имея его таланта и умения обращаться со словом, просто фигачит совершенно рандомные слова, не задумываясь о том, что, собственно, пишет. А это, как известно, — плохой тон в литературе.

(Поттера, которого я тоже осилила, я помещаю в группу психологических книг. Почему — читайте в главе 5).

3. Фантастика: научная, историческая и просто

Сий год был богат на научную фантастику, к которой я вообще отношусь в целом положительно. Однако, в этом году я по большей части натыкалась на разочаровавшие меня книги (вроде странного рассказа Филиппа Дика «Честная игра», который мне не понравился вовсе, ибо не люблю я тему инопланетян, а люблю тему технического прогресса). Одна из них — «Мы» Евгения Замятина.

Тема — прелесть. Герои — хорошо. Но язык? Зачем? Зачем такой язык? Дело в том, что в нём для меня нет никакого шарма, он звучит наигранно и непонятно зачем усложненным. Потом этот язык, облагородив и упростив, возьмет Юрий Олеша и напишет «Зависть», которая будет повторять Рэнд чуть больше, чем полностью (и будет иметь чуть меньше, чем ноль, смысла). Моим знакомым язык показался интересным, меня — не заинтересовал вовсе.

Дочитала с огромнейшим трудом. Да, мне нравились герои, мне нравилась идея, но за этот язык хотелось просто разбить Киндл чем-нибудь тяжелым, лишь бы больше не читать ни строчки. 

Казалось бы, написанный более простым языком «1984» должен был бы полностью покорить меня — идея же та же, а ещё невменяемого замятинского языка нет. Но увы! «1984», безусловно, вызывает отвращение к тому псевдоутопическому обществу, которое рисует Оруэлл, но до звания «отличной книги» не дотягивает. Почему?

Начну с самого раздражающего. Джулия. Я думала, что в какой-то момент я реально залезу в книгу, найду Джулию и крепко тресну её чем-нибудь тяжелым насмерть. Какая дура. Какая раздражающая героиня. Самая её раздражающая привычка, которую можно объяснить только тем, что в Джулию встроена Северокорейская национальная система, заставляет Джулию выключаться всякий раз, как Уинстон говорит сколько-то интересные вещи. Оруэлл доступно (и разумно) рассуждает о внешней и внутренней политике, но этого всё равно не достаточно для того, чтобы книга была отличной. Не дотягивает — и всё. Основная причина — опять же, крайний идеализм уровня Рэнд, причем если Рэнд описывает торжество «рациональных», то Оруэлл пишет о торжестве «иррациональных», и это всё очень однобоко. Уинстона не жалко совершенно, по отношению к герою вообще перестаешь испытывать хоть какие-то эмоции где-то в середине книги. Да, они возрождаются в третьей главе (и надо отдать должное Оруэллу, третья глава — очень достойная), но всё остальное время ты просто ждешь уже хоть какой-то движухи. И её всё нет и нет. И это скучно.

Прочесть и составить собственное мнение крайне рекомендуется. 

Но если Оруэлла и Замятина ещё можно отнести к философским книгам, ибо обе они — антиутопии, то Филип Дик — это научная фантастика во всей её красе. Да, он скучноват и экранизации его произведений получше его книг (частая проблема у фантастов, к слову), но в целом добротный. «Мы вам всё припомним» взорвало мне мозг и заставило меня несколько дней подряд испуганно рефлексировать на тему того, не были ли мои воспоминания подделаны (были). «Особое мнение» интереснее в экранизации, ибо в ней Спилберг добавил очень хорошей и мощной психологии, в которой Дик откровенно плох. «Честная игра» была так себе, пока не прозвучали последние строки, которые для меня всё разрушили. Зачем, зачем инопланетяне? Ну зачем? Хотя порадовало, конечно, в чем была цель этих самых инопланетных господ. И вообще, рассказ в принципе отдает юморком, что крайне несвойственно для Дика.

Ещё я прочла культовый рассказ Рэя Брэдбери «И грянул гром». Очень достойный и с фантастической точки зрения, и с психологической точки зрения рассказ. Крайне рекомендуется для чисто аналитического изучения «эффекта бабочки», да и вообще для чтения очень классного языка Брэдбери (а я читала в оригинале, так что знаю, о чём говорю).

Особый интерес для меня лично представляла последняя книга в трилогии Николая Горькавого о Никки Гринвич, «Теория катастрофы». Большое и доступное ревью на весь цикл можно прочесть ниже, но сама книга меня, скорее, разочаровывала всё больше и больше по мере прочтения — чтобы в финале выстрелить так, что мало не показалось никому. Прекрасный, самый лучший из возможных финал, безумно драматический и не кажущийся натянутым, как часто бывает с настолько драматичными финалами. Бесконечно тяжелый и бесконечно жестокий прекрасный финал прекрасной истории. Безнадежный для мира нашего, но дающий надежду миру, что выше нашего. Миру, достойного Никки Гринвич, прекрасной девочки с астероида.

Закрою разговор о фантастике крайне спорным произведением. Это не совсем фантастика, не совсем научная, не совсем фэнтези, не магический реализм. Я предпочитаю охарактеризовывать жанр этого произведения как историческую фантастику. Говорю я о книге Ларисы Бортниковой «Охотники» и её продолжении. Кроме прекрасного сюжета и шикарно прописанных героев, я хочу ещё отметить чертовски классный стиль: «И когда во дворе, кроме них троих... точнее, четверых, считая тяжело дышащую медведицу, никого живого не осталось, из окошка хаты раздался выстрел.

— Нечестно... — Подпоручик прижал ладони к груди, потом неловко осел вниз и недоумевающе посмотрел на Артура.

— Алекс!!!

Он умер сразу. Вытянулось, стало взрослым и сосредоточенным лицо. Крошечная лужица крови, черная и блестящая, была совсем маленькой. Но почему-то в ней отражалось сразу всё усыпанное звёздами крымское небо. Всё. Целиком.

Артур-медведь и Артур-человек ворвались в дом, и неизвестно, кто из них в ту секунду был больше зверем. Есаул сидел на высокой кровати по-турецки, обложенный подушками, словно султан. Лицо его было умиротворённым, как у буддистского монаха. В каждой руке по револьверу. Есаул выглядел совершенно счастливым. Сперва он выпустил в медведицу обе обоймы, а потом с каким-то нечеловеческим рывком швырнул себя вперед и вцепился в звериную шею зубами. И не выпустил до самого конца. Они так и остались лежать рядом на большой дьяконовой кровати с коваными шишечками в изголовье. Мёртвая медведица и мёртвый есаул».

4. Скучные, глупые и просто бесполезные книги

Откроет хит-парад скучных книг, конечно, «Анна Каренина». Нет книги, которая настолько же размазана и настолько же ни к чему, в итоге, не приходит. Никаких выводов для самого читателя (я имею в виду не те, что на голубой каемочке, а которые ты извлекаешь силой своего разума), никаких выводов у самого автора. Констатация факта и выдача хроники светской жизни за литературное произведение. Цель написания? Определенно, бесконечная скука. И желание ею поделиться.

Два рассказа Гоголя крайне просто характеризуют вообще всего Гоголя (я говорю о «Невском проспекте» и «Портрете»). Гоголь — это Стивен Кинг тех времен. Каждый рассказ, каждую книгу, кроме тех, что он изуродовал поверхностным и тошнотворным морализаторством, он убивает тем, что вставляет туда элементы мистики. Зачем? Почему книга вдруг плохая, если в итоге Акакий Акакиевич просто станет, не знаю, мучать генералов во снах? Это намного моральнее и интереснее, чем тема призраков. Той же проблемой страдают вышеупомянутые рассказы. «Невский проспект» — это недо-«Мастер и Маргарита», еще пока лишенные булгаковского шарма, его более приемлемого и адекватного языка, его более взрослых и оформленных идей. «Портрет» и вовсе хорош только как идея, и то, только если не изучать его слишком досконально, тогда сразу теряет смысл вообще вся накрученная Гоголем муть. Не могу его ни читать, ни терпеть, совершенно бездарный писатель.

Следующий на повестке дня — Некрасов и его «Кому на Руси жить хорошо». Я отвечу — никому. И всё. Читается очень тяжело, и подражание сказочно-былинной форме звучит просто смехотворно и глупо. Не исключаю того, что у меня вообще мало хорошего вызывает русская классическая литература, но это лишь следствие плоскости и подражания одним и тем же мотивам, которые у меня ничего приятного не вызывают.

Крайняя пропаганда вызывает у меня резкое отторжение, а чтение оной — мазохистское удовлетворение. Иного объяснения тому, что я дочитала книгу Людмилы Поликовской «Тайна гибели Марины Цветаевой», я не вижу. Цветаева мне никогда, в общем-то не нравилась, а когда я прочла три тома её произведений, она мне разонравилась совершенно и навсегда. Я надеялась, что найду в её судьбе причину, которая бы оправдала бы мое отвращение в её адрес, и я его нашла: она слабачка. Эмоциональная истеричка, не выдержавшая проверки реальности. Совсем не божественная, хоть и надменная Ахматова, а?..

Другая сторона медали — суд над Бродским, законспектированный Фридой Вигдоровой. Очень литературный и очень страшный суд людей, которые «не читали, но осуждают», которые сами толком не разбираются в поэзии, а судят своим примитивным и плоским сознанием тех, кто разбирается. И дело даже не в том, что не стоит переть против авторитетов (как раз стоит), только нужно для начала иметь для этого знания, аргументы, что-то такое, чем можно этих авторитетов скинуть с насиженного места. Но судьи Бродского этих знаний не имели. Разбирается на цитаты и особенно интересен будет тем, кто поэзию Бродского не любит: поглядите на него не только как на поэта, но как на человека и профессионального переводчика.

Ещё одно произведение-провокация — это рассказ Валентина Распутина «Женский разговор». Пропагандируются совершенно не близкие мне ценности, причем девочка-подросток представлена невозможно тупая. И ладно бы, если бы это ни было единственной формой представления подростков. От лица всех умных подростков: дорогие писатели, читайте Горькавого, а не «Сумерки», мы, подростки, такие, как у Николая, а не такие, как у этой полоумной женщины. Бабушка пропагандирует одну абсолютную точку зрения, девочка — другой абсолют. И оба абсолюта — совершенно нежизнеспособные и слишком общие, чтобы быть неким правилом, которому нужно подчиняться.

Про «Зависть» я уже упоминала выше, так что не вижу особого смысла распинаться. Смазанный и кривой конец, стиль, украденный у Замятина, облагороженный и упрощенный, крайний, зашкаливающий романтизм, главного героя — и крайний, зашкаливающий прагматизм Бабичева. Никаких тебе полутонов. Читается легко, но зачем?

Ещё одно произведение, о прочтении которого я пожалела, — «Очарованный странник» Лескова. Да, у него симпатичный стиль, да, в целом произведение неплохое, но он страдает болезнью Тургенева: не умеет вовремя остановиться и не напортачить. Под напортачить я понимаю то, что в итоге произведение сводится к религии и романтическому, возвышенному восхищению оной. Мне не понять религиозных людей, а ещё больше мне не понять фанатиков, которые везде видят религию. Определённое отторжение вызвала и подача преподавателя, ибо повесть-то в принципе можно подвести под вполне адекватные исключительно моральные категории и не приплетать религию. Но нет! Конечно же, религия стоит выше морали, конечно же, религия — это общее, а мораль — частное. Конечно же! Как же иначе?

В ту же топку пойдет «Гроза» Островского. Нет, мне действительно понравилось произведение, но если бы в нём не было бесконечно раздражающей и глупой Катерины, жизнь была бы лучше. Понятно, что за конфликт нам пытаются подать, но он настолько чёрно-белый, что тебе проще просто забыть о нём и изучать второстепенных персонажей. Особенно крут в этом свете, конечно, Кулигин.

Но важно сказать, что пьесы Островского очень интересны и просты для трансакционного анализа, поскольку сценарий каждого героя очень чётко (и часто прямым текстом) прописан. Скажем, вечные монологи Катерины о том, что она полетит, аки птичка. Ну, полетела.

Последней и самой глупой книжкой, которую я прочла, и которая мне — признаюсь без лишних обиняков гордо и самоуверенно — понравилась, была бессменная книга Хелен Филдинг «Дневник Бриджит Джонс». Невозможно глупая, совершенно дурацкая, но очень классно разгружает мозги. Мне досталась случайно и бесплатно, так что ничего не знаю, я тянусь к халяве.

5. Психология всех видов, цветов и на любой вкус

Начну с раскрытия тайны «Гарри Поттера»: мне кажется, известно всем и каждому, что фэнтези это так себе. Да, здесь есть заклинания, даже некие сказочные существа, но они — лишь массовка для всей глобальной и крутой психологии, что разворачивается в саге. Я долго ерепенилась и считала книжку приблудой той же группы населения, что восхваляет «Сумерки». Прочтя одну книгу, я уже знала, что не права, но потом не смогла остановиться. И если первые ещё детские и простенькие (вторая и вовсе одна из самых слабых в цикле), то с третьей начинает происходить дичайший ад, депрессия и боль (неудивительно, что самая тяжелая и депрессивная книга цикла — моя любимая), которые не смотрятся вульгарно и вычурно, а вполне отвечают общему хаосу, в который постепенно приходит мир по мере того, как Волдеморт набирает силы. Очень рекомендую не смотреть, а именно читать, причем читать в оригинале. От перевода и меня в детстве моем воротило, так что не пытайтесь повторить.

На фоне «Гарри Поттера», конечно, нужно упомянуть «Большую Игру Альбуса Дамблдора» — замечательный, невероятно умный анализ саги, написанный двумя крайне талантливыми девушками из ЖЖ. Очень, очень рекомендуется к прочтению, ибо девушки действительно талантливые, а анализ действительно умный, плюс он очень легко читается ввиду того, что воспринимается как книга — во всём виноват шикарный стиль повествования.

С психологической точки зрения также интересен роман Ивана Тургенева «Отцы и дети». Тургенев, конечно, страдает ужасной болезнью передёргивания (см. последние строки романа), которая заставила меня по прочтении романа хлопнуть злостно рукой по первой попавшейся горизонтальной поверхности. Зачем, ну зачем? Всё было хорошо, пока автора не понесло в размышления о всяких романтических вещах. Всё было хорошо, хоть герой вышел из-под пера, а сам автор спешно срулил произведение, даровав антагонистическим персонажам одно и то же завершение их судьбы. Конечно, как только понимаешь, что Тургенев позволил герою свободно развиваться и не стал запирать его в оковы своей авторской мысли, проникаешься к нему невольным уважением (как писатель и как человек). Но, чёрт побери, зачем размазывать муть в концовке?

Психология манипуляторов очень достоверно представлена в романе Лермонтова (и единственном его произведении, которое мне нравится) «Герой нашего времени». Структура романа позволяет просмотреть падение героя и увидеть его первопричины, ведущие к тому безразличному состоянию, в которое приходит персонаж через все передряги, в которые его кинула жизнь. Произведение специфическое, потому нравится немногим, так что читать рекомендую весьма критично.

Также осилила рассказ Достоевского «Двойник», который хотела прочесть ещё давно на хайпе от фильма. Фильм лучше. В рассказе очень много воды и несущественных описаний одного и того же с одной и той же точки зрения одними и теми же словами. И если вырезать это всё из произведения, оно ничего не потеряет. Я знаю, что из песни слов не выкинешь, я знаю, почему так много воды в писанине Достоевского, но это не помогает в чтении. Плюс ко всему — концовка фильма и вообще сама демонстрация постепенного развития конфликта между двумя героями намного лучше, чем в книге. Так что читать не стоит, а вот посмотреть — да.

Но закончим с психологией романов и повестей и обратимся к тру научной литературе. Замечательные книги Эрика Берна «Игры, в которые играют люди» и «Люди, которые играют в игры» — как раз подходят под категорию. Не буду описывать теорию трансакционного анализа, скажу лишь, что она не столько переворачивает сознание, сколько систематизирует уже представленные в художественной литературе идеи и даёт им разумное и понятное простому смертному объяснение. Отличный справочник по личностному росту — если вы, конечно, принимаете идеи Берна. А ещё — отличная книга-подстегиватель, ибо каждое произведение начинаешь анализировать на наличие сценария. Что подводит нас к последней книге в этой главе.

И это, конечно, пьеса Островского. Если быть точнее – пьеса Островского «Бесприданница». Кроме того, что это довольно необычное для русской литературы произведение, где всех покупают и продают, а ещё очень мало слезливой размазни. Читается примерно с тем же удовольствием, какое получаешь от «Москвы и москвичей» Гиляровского, т.е, в моём случае, удовольствие было громадным. Умное и неслезливое произведение. Редко такое встретишь в русской классике. Если не жаждете читать (а читается легко, ибо пьеса коротенькая), можете посмотреть фильм. В нём иначе раставлены акценты, но он очень достойный.

6. Магический реализм и мистика

Конечно, при рассуждении о магическом реализме невозможно обойти стороной Курта Воннегута и его «Колыбель для кошки». Невероятное, непонятное и с каждым новым прочтением открывающееся с новой стороны произведение. Комбинация фильмов Ингмара Бергмана, писанины Кобо Абэ и Антуана де Сент-Экзюпери и игры Kentucky Route Zero. На последнюю «Колыбель для кошки» похоже пугающе сильно. Книга с невероятной атмосферой, невероятными героями, невероятным всем. Открываешь и не закрываешь вплоть до концовки. А Курт Воннегут ещё и был друганом самого крутого писателя в моей жизни, Джозефа Хеллера, так что я вдвойне ратую за то, чтоб народ читал его.

Открытием года была Карен Шахназаров и его «Курьер». Он соблюдает тонкую грань между магическим реализмом Воннегута, темой Тургенева и собственным неподражаемым шармом. Обрывается на полуслове, написан очень и очень нескладно, но тем интереснее читать. Постепенно забываешь, что было до строчки, которую ты сейчас читаешь, постепенно чувствуешь себя так, будто бы ты пытаешься играть на опережение, а если ты отвлечешься и прекратишь свой бег по строчкам, всё рассыпется, как домино. Белая женщина ещё и похожа на Кэй Ладлоу, что, в общем, лестное сравнение. 

Последнее произведение, которое я упомяну в этом громадном списке, — это многогранное и крайне необычное произведение, которое рекомендуется перечитывать не один и не два раза, а лучше — раз в 15 лет, но которое я кусочно перепрочла уже в этом году.

Я, конечно же, говорю о булгаковской «Мастере и Маргарите».

Несмотря на то, что многим людям в моем возрасте обычно больше нравится Москва, я прониклась Понтием Пилатом: в Москве творится мистическое чёрт-те что, а Понтий Пилат лиричен и разбирается на цитаты, которые хочется говорить к месту и не к месту (н-р, «показалось смутно прокуратору, что он чего-то не договорил с осуждённым, а может быть, чего-то не дослушал»). Его же я и перечитала буквально пару дней назад.

Интересно, что же будет меня интересовать в 30 лет?

7. Итоги.

Спасибо всем, кто прошел со мной мой нелегкий путь на те высоты и поддержал меня в тех начинаниях, которые подняли меня над мной-прошлой.

Спасибо всем, кто тащил меня на дно и заставлял усиленно грести лапками, чтобы не задохнуться.

Спасибо всем, кто советовал и показывал мне хорошие книги — намеренно или ненамеренно.

Спасибо всем, кто ради меня прочёл те книги, которые я не смогла понять сама, и обсуждал их со мной и помогал мне постигать их.

Спасибо моему преподавателю литературы, что она не загубила мой вкус к книгам и поддержала меня во всех моих литературных начинаниях.

Спасибо всем, кто молча смотрел на то, как я расту.

Спасибо всем, кто не молчал.

Спасибо всем, кто прочёл эту громадную писанину — хоть кусочно, хоть полностью. Спасибо, что уделили время своей жизни мне.

С наступающим 2016 — и хороших книг всем.